Литвинов огляделся вокруг. Богатая, красиво обставленная комната похожа на покои какого-нибудь герцога или графа. Точно в театральной постановке. Век, наверное, действительно семнадцатый. Или восемнадцатый? Федя совершенно не разбирался в стилях и эпохах, да это, в принципе, было не важно. Вот историчка, окажись она здесь, умерла бы от счастья. Юноша оглядел себя и увидел, что он намного выше своего роста, шире в плечах; на нем кошмарная одежда: обтягивающие лосины (длиной до колен) с бантиками по бокам, гладкие белоснежные чулки, рубашка в кружевах и рюшках, с непомерно широкими рукавами... Тут Федя осознал, что он сидит на большой роскошной кровати, покрытой изысканным шелковым бельем. Рубашка расстегнута, обуви на ногах нет... Юноша увидел на кресле с резными ручками небрежно брошенный камзол. Недалеко на ковре валялись, по-видимому, его туфли. Федя повернулся и замер: на кровати рядом с ним полулежала... Рашевская. Старше, чем сейчас, немного другие черты лица, но это точно она! Лицо Ириши освещала счастливая улыбка. Густые вьющиеся волосы рассыпались по плечам. Роскошный бордовый пеньюар мягко обволакивал точеную фигурку соблазнительными шелковыми складками. Федя, в нокауте, не мог оторвать от нее взгляда. — Embrassez-moi... — Ирина протянула руку, с улыбкой привлекла Федю к себе и поцеловала его в губы... Мозг полностью отключился. Еще никогда в своей жизни юноша не испытывал подобного счастья. Федя не понимал, что сейчас происходит, но это было воплощение мечты, ставшей реальностью. Он даже не осознал тот факт, что Ирина говорила по-французски, и сам он тоже на чистейшем французском шептал ей какие-то слова, слова любви... Полный безумной страсти поцелуй прервали громкие удары в дверь. Ириша, вскрикнув, села на кровати: — Oh mon Dieu! François... Федя, не в силах понять, что происходит и почему она назвала его Франсуа, вскочил с кровати, и тут дверь, вышибленная мощным ударом, слетела с петель. В комнату ворвался разъяренный мужчина лет сорока пяти. Его лицо показалось Феде ужасно знакомым. Точно! Он очень похож на Бочкова. Только комплекция совершенно другая: намного толще, понятно, что старше, обрюзгший и неприятный. Все это промелькнуло в голове у юноши в долю секунды. Мужчина выхватил шпагу. Рашевская, в слезах, кинулась к нему, моля о прощении. Тот отшвырнул ее в сторону. До Феди наконец дошел смысл происходящего. Он метнулся к креслу, почему-то точно зная: там лежит его шпага. Выхватив оружие, юноша бросился на противника. Федя сам не понимал, как, ни разу в жизни не держа в руках шпагу, он мог столь в совершенстве ею владеть. Он доверился своему новому телу и сражался очень достойно. «Федя, выходи! Скажи слова!» — услышал он в голове встревоженный голос Дэи. Ну уж нет! Он не оставит здесь Рашевскую, тем более с этим идиотом. Выпад! Есть! Литвинов ранил противника в руку. Тот пошатнулся, но тут же с удвоенной яростью набросился на юного любовника своей красавицы-жены. Кто-то вбежал в дверь, Федя повернул голову на мгновение... Невыносимая, адская боль в груди... Юноша опустил глаза... Шпага противника пронзила его насквозь, рубашка вмиг стала алой от крови... Словно в тумане слышится крик Ириши... В глазах темнеет... Он падает... «Слова!!!! Федя!!!! Слова!!!! Быстрее!!!!» — где-то голос Дэи надрывается в крике... Слова... — Это... не мое... — едва смог прошептать юноша, почему-то ясно понимая, что говорит неправду. Все стемнело... Федя очнулся, сел. Снова зал со стеллажами. Он снова в своей одежде, цел и невредим. Тяжело дыша, юноша опустил голову на руки. Потрясенный, он не мог даже встать. Появилось странное чувство, будто все это когда-то происходило на самом деле. Словно он прожил этот эпизод во второй раз. Может, это действительно было с ним в прошлой жизни? Стоп! Федя похолодел. Именно в том месте, где его тело пронзила шпага, у него большое родимое пятно. Странно. Даже более чем странно. Федя прислонился спиной к стеллажу и закрыл глаза, снова и снова прокручивая в памяти только что прожитый эпизод. В голову вдруг пришла идея. Можно ведь еще раз взять эту куклу! И снова Рашевскую поцеловать. А когда тот придурок явится, вернуться обратно. И потом можно будет еще раз повторить! Вдохновленный идеей, Федя вскочил, подбежал к стеллажу, протянул уже руку к кукле... — Развлекаешься? Федя вскрикнул от неожиданности, услышав голос прямо рядом с ухом. Мим стоял совсем близко, картинно облокотившись на стеллаж. — Я забыл тебе сказать одну очень важную вещь: у тебя есть всего восемь попыток. Соответственно, сейчас осталось уже пять. Если не найдешь ответ, останешься в восьмом теле навсегда. Федя чуть не упал от вновь поступившей информации. Ни фига себе! Пять! — Что ж вы сразу не сказали?! — невольно вырвалось. — Ну, ты же должен был попробовать, чтобы понять, — мим изобразил клоунскую улыбку и исчез. Федю передернуло. Опять угадай то, не знаю что, и в ограниченный срок. Он стоял напротив фигурки в камзоле. Страх не разгадать эту загадку и понимание, что надо использовать все попытки для выхода из Игры, боролись с безумным желанием поцеловать Рашевскую еще раз. За счастье, которое он пережил, можно жизнь отдать... Желание победило. Федя решительно взял фигурку... Через минуту он понял, что зря это сделал. Комнаты не было. Юноша стоял на довольно большой городской площади. Огляделся вокруг. Как же все знакомо... Стройные, очень похожие друг на друга здания из красного кирпича с полосами светло-серого камня... Вытянутые крыши, сплошные аркады внизу, чугунные решетки... Ровные дорожки, аккуратные зеленые деревья... Площадь Вогезов! Литвинов никогда не забыл бы, как она выглядит. Только нет машин, велосипедов, толп туристов. Все как-то изменилось, что-то не то... И тут Федя понял, почему. Он разглядел несколько неспешно прогуливающихся по дорожкам пар: дамы в пышных платьях, мужчины в камзолах. Снова то же время, куда он попал в прошлый раз, мир, где гармония была нормой, а изысканность — повседневностью. Опустил взгляд на свои руки. Усмехнулся. Холеные пальцы, на левой руке — два перстня изумительной работы. Широкие рукава светло-серого камзола из необычной ткани, напоминающей бархат, расшиты золотом. Сейчас такую ткань можно найти только в музее. Из-под рукавов выбивались тончайшие, очень мягкие на ощупь, кружева рубашки. Ну естественно, панталоны, завязанные лентами под коленями, внизу — белые чулки. Федя почувствовал себя чучелом на маскараде. К тому же, добавилась шляпа с широкими полями, из-под которой спускались до плеч волосы, вьющиеся кольцами. Ногам стало неуютно: старинным уродским туфлям с каблуками до кроссовок явно не дотянуть.
