— Федя, ну-ка расскажи мне, как твои занятия музыкой? — спросила Ангелина. — Ты ведь музыкальную школу уже окончил, наверное?
     — Окончил. Но сейчас еще в восьмом классе остался.
     — Вот это правильно. Дальше планируешь учиться?
     Федя мрачно взглянул на Олега, тот счел нужным вмешаться:
     — Ангелина, ну что он с этой музыкой заработает! Нищенская, бесперспективная специальность. Ни о чем.
     — А он ко мне переедет, — парировала тетка. — У нас музыканты живут прекрасно. И зарабатывают ничуть не меньше тебя.
     Олег промолчал.   
     — Сыграй что-нибудь, Федя! Порадуй старую тетку, а?
     Олег позеленел от злости, но сдержался. Федя, довольный тем, что можно безнаказанно вызвать у Олега неприятные эмоции, быстро поднялся к себе и притащил в гостиную синтезатор. Сейчас почему-то все воспринималось немного иначе, чем обычно, и Федя, сев за инструмент, выдал несколько лучших собственных композиций, добавляя, как всегда, много импровизированных аккордов и пассажей. Когда отзвучал последний аккорд, юноша взглянул на тетку и увидел слезы в ее глазах.
     — Что это за музыка, Федя? — спросила Ангелина Андреевна. — Очень красивая... Почему я ее не знаю?
     До Феди только сейчас дошло, что он сыграл. Подросток сильно смутился и тихо выдавил из себя:
     — Да это так... моя... музыка...
     — То есть... ты сам это написал?!
     — Ну да...
     Тетка повернулась к Олегу. Тот был несколько удивлен и озадачен. На самом деле он впервые услышал Федину игру, и ему... понравилось. Действительно понравилось.
     — Олег, ты, конечно, не музыкант, но сердце-то у тебя есть? — Ангелина строго взглянула на племянника. — Не видишь, что это дар Божий? Наташа... Я вас не понимаю. Я бы давно его в Москву учиться отвезла.
     Наташа подняла на сына растерянный взгляд:
     — Это написал действительно ты?
     Юноша утвердительно кивнул.
     — Федя, ты никогда мне не говорил, что пишешь музыку...
     — Вот ничего себе! — Ангелина говорила шутливо-строгим тоном. — Мамаша! Хоть немного интересуешься, чем у тебя сын занимается?
     — Нет, ну... Они там создали какую-то группу... Федя до ночи пропадает в гараже, а я ведь действительно ни разу не слышала, что они там играют!
     — Федя, сыграй-ка еще разок. Пожалуйста.
     Вдохновленный успехом, Федя развернулся к клавиатуре. Чуткие пальцы коснулись клавиш, и снова комната наполнилась звуками, которые так долго жили и созревали в сердце, а сейчас воплощались в удивительных, затрагивающих самые глубокие струны души, мелодиях и гармониях... Когда юноша закончил играть, Наташа плакала. Олег, насупившись, машинально передвигал вилкой в тарелке кусок мяса. Вид у него был потерянный и виноватый. У Ангелины Андреевны блестели глаза, она задумчиво глядела на пламя свечи, живописно облепленной стекающими восковыми наростами, точно застывшим снегом.
     Наташа подошла к сыну, обняла:
     — Вы это в группе играете?
     — Да.
     — А еще что?
     — Ну, у меня еще есть много песен, разных композиций... Я сейчас только самые любимые сыграл, те, которые без слов понятны.
     — Вот так вот, Наташенька. Как много порой мы не знаем о своих детях, — Ангелина продолжала задумчиво смотреть на свечу. — Ему не просто в консерваторию нужно поступать, а еще сразу на два факультета: на исполнительский и композиторский. Еще скажи теперь, что я не права. Такой талант развивать надо, а вы... Сам ты чего хочешь?
     Федя растерялся. Он вообще никогда об этом не думал.
     — Не знаю...
     — Еще б он знал. Задурили парню голову. Ладно, потом об этом поговорим. Давайте праздник отмечать!
     Снова сели за стол. Федя бегло взглянул на Олега, улыбнулся, подумав: «Один — ноль в мою пользу». Снова пошли разговоры на темы, не слишком занимавшие подростка: о бизнесе, о жизни в Париже, о детях Ангелины в Германии... Интересно, как Рашевские отмечают Новый год? Где она сейчас? С кем? Скоро они снова увидятся, в зимнем лагере...
     — А-а-а-а!!!
     Федя вздрогнул от резкого женского крика и звона разбитой посуды, вскочил, оглядываясь. Впрочем, все сделали то же самое. Недалеко от камина взвился почти до потолка яркий столб пламени. Олег в секунду схватил со стола графин с чистой водой, подлетел к камину, залил огонь. Быстро скинул с себя пиджак, потушил им остатки.
     Рядом плакала горничная. На полу валялся поднос с разбитой посудой.
     — Олег Павлович, простите ради Бога, я случайно... задела...
     Как оказалось, горничная, проходя с посудой мимо камина, ненароком зацепила свечу, и та упала на важную деталь новогоднего интерьера — большой уютный домик, рядом с которым стояли три веселых снеговика: папа, мама и ребенок. Свеча упала на папу, игрушка из ваты сгорела дотла, а на домике осталось огромное черное пятно и дырка.
     Наташа подошла к камину, побледнела. Для нее, увлекающейся фэн-шуй и верящей во всевозможные приметы, это был чрезвычайно плохой знак. Тем более что она испытывала особые чувства к этому домику со снеговиками и невольно ассоциировала его со своей семьей.
     — Пожалуйста, простите, — горничная никак не могла успокоиться, — я вам весь праздник испортила...
     — Не вините себя, все в порядке, — успокоила ее Наташа. — Если не сложно, уберите, пожалуйста, домик.
     — Куда?
     — Выбросьте его. Я не хочу, чтобы он здесь стоял.
     — Хорошо, сейчас уберу.
     Горничная принялась за работу. Олег сунул ей в руки пиджак от Ermenegildo Zegna* с прожженной дырой на спине:
     — Это тоже в помойку.
     — Извините, Олег Павлович...
     — Хватит уже извиняться. Могло быть намного хуже, — Олег повернулся к Ангелине. — Я переоденусь.
     Олег поднялся наверх. Федя отметил про себя: как бы он ни ненавидел отчима, у Олега все-таки было чему поучиться и было за что его уважать.

________________________

* Ermenegildo Zegna — итальянский модный бренд мужской одежды, обуви и парфюмерии; один из мировых лидеров производства элитной мужской одежды.и тканей. — Прим. ред.