На следующий день Федя почему-то постоянно вспоминал Игру. Вчерашняя поздняя беседа с Олегом напомнила ему о Ключе, и множество неразрешимых вопросов, на которые так хотелось найти ответ, теснилось в его голове. На физике Литвинов в какой-то момент осознал, что машинально рисует тот самый загадочный знак, которым заканчивался Ключ. Посмотрев в тетрадь, подросток усмехнулся. На странице, вместо конспекта, красовалось пять ровненьких знаков. Шабуров заглянул в Федину тетрадь. — Это что, свастика с извращением? — прошептал Ян. — Просто фигня какая-то, — выкрутился Федя и быстро перевернул страницу. — Литвинов! — на крупных очках физички как-то гневно сверкнул блик от яркой лампы. — Я вижу, ты сегодня очень хорошо меня слушаешь. У тебя же такая прекрасная успеваемость по моему предмету! Иди к доске. Федя, с тяжелым предчувствием, нехотя поднялся с места. Опять придется двойку исправлять... На этот раз получилась даже не двойка. В дневнике красовался огромный кол. Настроение испортилось окончательно.
В норму Федя пришел в музыкальной школе. Урок фортепиано сегодня был особо интересным и вдохновляющим. Андрей Николаевич много шутил, часто хвалил, подбадривал, и Литвинов играл все лучше и лучше. — Федя, подожди, остановись, — Андрей Николаевич откинулся на спинку стула, — это не тот образ. Ты как-то уж слишком по-мужски играешь мелодию. Здесь же образ стопроцентно женский, хрупкий, утонченный. Посмотри, в каком регистре написана мелодия. Она ни разу не проходит здесь в басовом ключе. А почему? Вот попробуй ее в басовом ключе сыграть. Федя сыграл мелодию на две октавы ниже, улыбнулся. Она здесь действительно звучала неуклюже и неестественно. — Понял? — Андрею Николаевичу стало смешно. — А теперь представь девушку, нежную и хрупкую... Дальше Федя не слышал, что говорил ему педагог. Как мгновенная вспышка, промелькнула мысль... В голове застучало: «Ключ... ключ... скрипичный... басовый... Ключ...» Почему-то это было крайне важно. Литвинов пытался понять некую связь, она явно имелась, но суть неумолимо ускользала. — Федя! Федя!! — Андрей Николаевич уже повысил голос. — Ты хоть слышишь, что я тебе говорю?! — Андрей Николаевич, извините, можно я выйду на минутку? — сам не понимая зачем, сказал юноша. — Ну иди... — педагог в недоумении смотрел на ученика. Федя вышел из класса, подошел к окну. Мысль, существующая сейчас в виде некой прочувствованной эмоции, никак не могла сформироваться во что-то определенное. Это сильно раздражало. В конце концов Литвинов осознал: пора возвращаться на урок. Может, и нет тут никакой связи. У этого слова столько значений... Наверное, он слишком много думает об Игре в последнее время. Федя невольно взглянул на правую ладонь и вернулся в класс. — Что у тебя случилось? — строго спросил Андрей Николаевич. — Да так... просто... — Федя растерялся, не зная, что сказать. — Ну ладно, продолжим. Давай еще разок. Юноша с трудом вспомнил, о чем шла речь. Посмотрел в ноты и понял, что прекрасно знает, как это должно звучать. Подумал о Рашевской, и звуки полились совсем по-другому. — Хм... Молодец! — педагог обрадовано улыбнулся. — Надо же, с первого раза ухватил! Урок продолжился, а у Феди в голове так и продолжало вертеться: «Ключ... ключ...» После урока Андрей Николаевич дал Феде два пригласительных билета: — Завтра будет концерт в большом зале консерватории, будут играть профессора-пианисты. Я очень хочу, чтобы ты там присутствовал. А то в последнее время ты что-то совсем на концерты не ходишь. — Спасибо, я с удовольствием... пойду... — Да, второе приглашение — для мамы, думаю, она захочет пойти с тобой. — Конечно, спасибо... До свидания. — До свидания, Федя. Юноша вышел из класса и побежал в раздевалку. Надо еще на тренировку успеть. Вечером сказал маме про концерт. — Ой, Федь, я завтра не смогу. У нас ужин с партнерами. А жалко, я бы с удовольствием послушала... А ты возьми кого-нибудь с собой. Девушку пригласи, — Наташа улыбнулась. Литвинов медленно поднялся к себе в комнату. «Девушку...» Он бы пригласил... Рашевскую... Только все равно она откажется. И никогда больше он этого делать не будет. Федя решительно взял телефон, набрал Яна: — Але, привет. — Привет. — Ян, слушай, пошли завтра на концерт в консерваторию. — Ты чё, заболел? Я ж там умру. — Да пошли за компанию. Мне все равно идти придется, препод проверит. А ты... просветишься немного, классику послушаешь. — Вот ты заранее хочешь мне весь день испортить. — Ну почему испортить, Ян?! Не знаю, я с удовольствием пойду, там хорошая программа будет. — Это для тебя хорошая. Ты ж сдвинутый на этой своей музыке. А для меня это пытка. С особой жестокостью. — Ну ладно. Я, короче, один пойду. — А ты пригласи Рашевскую. — Слушай, вы чё, сговорились все что ли?! — вспылил Федя и сбросил звонок. Ян перезвонил через пять минут. — Ладно, Федька, я согласен. — Что «согласен»? — Ну пойду с тобой эту хрень слушать. Приколюсь немного. — Ян, ты не обязан со мной идти. Не хочешь... — Да мне все равно завтра делать нечего. Со Светкой мы поссорились... опять...
Следующим вечером друзья сидели в большом зале консерватории. — А тут что, и попкорна нет?! — продолжал прикалываться Ян. — Слушай, а тут не дают спальные очки и затычки в уши, как в самолете? Девчонки, сидевшие впереди, невольно услышали фразу и прыснули со смеху. Ян, вдохновленный успехом, продолжал: — О, кстати, смотри: столик откидывается. Это чё, значит, ужин будут разносить? Одна из девчонок обернулась и быстро взглянула на Яна. Тот успел ей подмигнуть. — И вообще, почему занавес закрыт? — продолжал Шабуров. — Там сейчас наверняка все самое интересное происходит.
