Олег выбежал вслед за Федей, догнал его на лестнице.
     — Ты что себе позволяешь?!
     — А вы не много себе позволяете?!
     — Не покажешь руки — сейчас в больницу поедешь на экспертизу!
     — Да пожалуйста! В больнице хоть вас не будет!
     Олег дернул Федю за руку так, что тот чуть не упал, вывернул ладонью вверх. Сходя с ума от бессильной ярости, юноша понял, что сопротивляться бесполезно. Отчим всегда добивался поставленной цели и не останавливался ни перед чем. Олег проверил обе руки, потащил подростка к окну, чуть не вывихнув ему плечо.
     — Смотри на меня!
     Федя, сжав зубы, смотрел в пол.
     — Посмотри на меня, тебе сказали!!!
     Юноша поднял на Олега глаза и постарался выразить во взгляде всю ненависть, которую он к нему испытывал. Олег, убедившись, что зрачки не расширены, облегченно выдохнул.
     — Убедились? Или еще в больницу съездим? Может, хотя бы тогда извинитесь?! — Федя сам поразился собственной наглости.
     Олег уничтожающе посмотрел на подростка, но от удара удержался:
     — Ты еще поговори со мной в таком тоне, щенок! Мать твою жалко, а так — прибил бы!
     Олег развернулся и ушел. Федя же, сгорая от гнева, поднялся в свою комнату. Забрался в кресло с ногами, попытался успокоиться. Спустя некоторое время, злость немного утихла. Внезапно юноше пришла в голову мысль: интересно, а что... Федя вскочил, открыл шкаф, достал Сосуд и... ахнул. Жидкость внутри была черной, плотной и вязкой. Как деготь. Литвинову стало противно. Будто его всего обмазали грязью. Он быстро убрал Сосуд и, помрачнев еще больше, вернулся на насиженное место.
     Размышления прервал звонок телефона.
     — Да...
     — Привет.
     — Привет, Ян.
     — Чё делаешь?
     — Да ничего.
     — Пошли на пляж. Жара такая, погода вообще классная.
     — Ну пошли. Давай только через час.
     — Давай через час. Ну, я за тобой зайду.
     — Ладно.
     Федя спустился в столовую. Мама с Олегом уже ушли, и он, наконец, смог нормально позавтракать. Потихоньку юноша успокоился, гнев утих, но все же обида и злость на Олега камнем лежали на душе. И мама теперь туда же! Бочков, конечно, основательно подпортил его существование. Даже у мамы, которая всегда ему доверяла, осталось какое-то сомнение. Больно. И обидно. Да еще тут эта Игра...
     Пришел Ян. Феде показалось, что он не видел друга сто лет. По дороге на пляж Ян внимательно посмотрел на Литвинова и сказал:
     — Какой-то ты не такой сегодня. Чё случилось-то?
     — Ничего не случилось. Все нормально.
     — Я ж вижу.
     Федя рассказал другу о том, что произошло утром в столовой. Ян нахмурился:
     — Не, ну Олег же реально псих. Ты не грузись даже.
     — Ян, я сейчас чувствую, что на мне будто клеймо поставили! Думаешь, это в последний раз? Он теперь все время меня подозревать будет.
     — Вывести бы Бочкова на чистую воду!
     — Хорошо говорить, но как?! Никаких доказательств. Если только он сам об этом не расскажет.
     — Так может, сделать так, чтобы рассказал?
     — Как? Как ты себе это представляешь?
     Ребята еще долго обсуждали наболевшую тему, и Федя был рад возможности замаскировать свое состояние после Игры. Рассказать такое он никогда бы не решился.