Федя очнулся первым. В ногах пульсировала дикая боль. Открыв глаза, Литвинов в первые минуты не мог понять, где находится. Потом до него дошло, что он полулежит на откинутом широком заднем сиденье автомобиля. Рядом, все еще без сознания, так же полулежал Ян. Федя попытался приподняться, застонал, и... увиденное в следующую секунду стало самой большой неожиданностью за всю Игру:
     — Ирина?!! Рашевская? Я что, умер?
     — Успокойся, пока нет.
     — Как ты здесь оказалась? — сердце бешено заколотилось.
     — Потом расскажу. Федя, как нам обратно вернуться? Вам в больницу надо. Срочно надо операцию делать... — глаза Ириши наполнились слезами.
     — Все нормально, больница сейчас будет, — Федя достал камень, сжал его в руке. — Не пугайся, сейчас появится женщина...
     Дверца машины открылась. Элэйми тепло улыбалась:
     — Теперь двое? Ирина, помоги. Надо достать его из машины.
     Федя попытался выползти сам, но сделать это ему все-таки не удалось. Рашевская вышла из «хаммера», невольно задержала на даме, появившейся из ниоткуда, восхищенно-изумленный взгляд. Вместе они выволокли Литвинова на землю.
     Не говоря ни слова, Элэйми сделала едва заметное движение рукой, и на джинсах вокруг ран образовались широкие дыры. Ткань в этих местах просто исчезла.
     — Понятно... — Эл осмотрела раны. — Это они так кровь остановили... — Она немного помолчала, словно решая, что делать дальше. — Придется потерпеть. Будет немножко больно. — Элэйми сильно прижала руку к ране.
     Как Федя ни пытался держаться при Ирише, подавить крик он не смог. Ощущение было, будто ногу отрезают вживую. Рашевская кинулась к нему, опустилась рядом на траву, обняла юношу за плечи, но это мало помогло. Минута показалась вечностью. Боль была настолько невыносимой, так ломало, что держаться в каких-то рамках уже не получалось...
     — Может, у вас хоть наркоз какой-нибудь есть?! — не выдержав, прокричала девушка.
     — Нет, — отрезала Эл. — Помолчи. Я знаю, что делаю. — Она положила на траву окровавленную пулю. — Слюна слишком глубоко проникла в раны. Здесь состав вещества не такой, как на Земле. Если сейчас полностью обезболить, начнется необратимая химическая реакция, и... Долго объяснять. Иногда жалость бывает губительна. Что ты выберешь: чтобы он снова был здоров или чтобы ему сейчас не было больно?
     В бесконечно мудрых голубых глазах Рашевская прочитала настолько глубокое сострадание, что у нее мурашки пошли по коже.
     Литвинов, обливаясь холодным потом и понимая, что пережита еще лишь половина кошмара, кинул на даму умоляющий взгляд:
     — Минуту... подождите...
     — Да ладно! — с мягкой иронией улыбнулась Эл и, без колебаний, приложила руку ко второй ране.
     Через несколько минут пытка закончилась. Совершенно обессиленный, Федя хрипло дышал. Ириша, вся в слезах, сидела рядом, судорожно сжимая его руку.
     — Все, — Элэйми положила на траву вторую пулю, распростерла руки над Федей.
     Юношу окутали уже знакомые свет и тепло. Боль уходила, и Федя ощутил наконец в своей ладони нежные пальцы, которые так крепко его держали. Тяжело дыша, Литвинов закрыл глаза, постепенно отходя от пережитого шока.
     — Вставай, — произнесла Эл. — Пора заняться Яном.
     Федя сел. От ран не осталось и следа. Ириша, потрясенная всем происходящим, в изумлении смотрела на даму, но вопросов не задавала.
     — Спасибо, — Федя поднялся на ноги, подошел к машине, вытащил Яна, который до сих пор был без сознания.
     Шабуров пришел в себя от дикой боли, когда Элэйми извлекала первую пулю. Федя едва удерживал друга за плечи:
     — Ян, я здесь, потерпи...
     Вскоре первый кусочек металла лежал на траве. Ян стонал, покрываясь холодным потом.
     — Ян, мы в безопасности, все в порядке... — пробормотал Федя.
     — Где мы?.. Кто это был?..
     — Подожди, давай сначала пули достанем. Еще одна — и все.
     — О Боже, я щас сдохну... А-а-а, черт!!!
     Эл прижала руку к следующей ране. Когда она наконец закончила, Ян, в шоке от пережитой боли, задыхаясь, выдавил из себя кривую улыбку и сказал Феде:
     — Вот теперь... я вас прекрасно... понимаю...
     — Ты неисправим.
     — О-о-о, какое счастье! — над Яном распростерся мягкий свет, боль уходила...
     — Спасибо!!! — Шабуров вскочил на ноги. — У меня идея! Вы возвращаетесь с нами в наш мир, и мы открываем частную клинику. Через год станем миллиардерами. Извините, я пошутил. — Ян повернулся вокруг себя и удивленно замер: — Рашевская?!
     Ириша уже вытерла слезы и счастливо улыбалась.
     — Офигеть... Ирин, это что, ты была?! — Ян от удивления не мог прийти в себя.
     Элэйми подошла к Рашевской, произнесла:
     — Я знаю причину, которая привела тебя сюда. Нет причины выше. Тем, что ты сегодня сделала, ты сохранила главную часть себя, без которой жизнь не имеет смысла.
     Ирина опустила голову. Из этих слов она поняла намного больше, чем Федя с Яном.
     Элэйми подняла перед собой руки, через мгновение в них материализовались меч и пистолет.
     — Держи, это еще пригодится, — она передала Феде оружие. — Путь предстоит еще долгий и тяжелый. Поторопитесь. Скробы не успокоятся, пока не отберут Ключ. Единственная возможность оторваться от них — добраться до полей. Туда они не пойдут, там заканчивается их территория. Скробы — лесные жители, а в полях живут существа, которых они боятся больше всего на свете. Сейчас нужно ехать вдоль реки. Насчет бензина не беспокойтесь: расход будет минимальным, об этом я позаботилась, поэтому хватит надолго. Будьте осторожны и берегите друг друга.
     Элэйми тихо растворилась в золотой дымке.