Федя открыл дверь. Вошел. Просторный роскошный кабинет, принадлежащий, как минимум, какому-нибудь президенту международной корпорации. Великолепная отделка в коричневых тонах. Дорогая кожаная мебель. На всю стену протянулся огромный аквариум с красивейшими золотыми рыбками и целым подводным царством из экзотических растений и «затонувших замков». — Я ждал тебя, Федя, — низкий бархатный голос принадлежал красивому мужчине лет сорока, сидевшему в мягком кожаном кресле. Незнакомец был в безупречном белом костюме-тройке, элегантность которого подчеркивали белоснежные лакированные ботинки. На длинных пальцах аристократичных рук поблескивали крупные драгоценные перстни, на правом запястье — золотые часы. Феде показалось, что он где-то видел этого мужчину. Но где? Красивое лицо с идеальным, словно выточенным, профилем казалось до боли знакомым; высокий лоб и прямой нос с едва заметной горбинкой придавали его чертам оттенок благородства. Густые, чуть вьющиеся короткие черные волосы зачесаны назад, совсем тонкая, аккуратная линия бородки огибала четко очерченный подбородок. Во всем облике мужчины сквозило необъяснимое и притягательное обаяние, лицо отражало незаурядный, живой и тонкий ум, а в черных бесовских глазах плясали веселые огоньки язвительной иронии. В то же время было видно, что за внешним лоском и харизматичной небрежностью каждого движения и жеста скрывается мощная неуправляемая сила, сочетаемая с непоколебимой уверенностью и властностью. Мужчина улыбнулся: — Конечно, ты меня знаешь. Меня, вообще, сложно не узнать. Федя терялся в догадках, в душе нарастало смутное беспокойство. — Как видишь, все мои слуги оказались слишком тупыми и невежественными. Они не смогли привести тебя к правильному решению, и теперь снова мне самому придется разбираться. Не стесняйся, сядь. Федя осторожно сел напротив собеседника, тот пристально и бесцеремонно оглядел юношу с головы до ног. — Ты довольно смел, Федя. Подобное сейчас редко встречается. Я сильно удивился, когда ты не сломался в плену у скробов. Они очень старались, — мужчина снова улыбнулся. Литвинову еще больше стало не по себе. — Я, конечно, понял твое упорство в достижении цели, — продолжил мужчина. — Только скажи, с самой целью ты не ошибся? Федя молчал. — Я немного приоткрою завесу над этой Игрой. Тебе пора уже хоть что-нибудь понять. Ведь сама Игра началась из-за жадности и алчности. В ее основу легло желание обладать. Обладать силой и властью. Создатели этой комедии — оба — недостойны иметь и сотой доли того, что может дать им Чаша. Ты, вообще, в курсе, что ты здесь всего лишь пешка, которую двигают и пинают как угодно, исключительно ради собственной выгоды? Думаешь, тебе рассказали всю правду? Мне жаль тебя, мальчик. Правда в том, что за счет тебя они достигают своих целей и вместе с тем ломают твою жизнь, убивают твоих близких... Кстати, ты знаешь, Флайс... Он должен был стать твоим братом. Это тот самый ребенок, который никогда уже не родится. У Литвинова внутри все будто взорвалось. Боль, ударившая по сердцу, обратилась в невыносимую, нестерпимую пытку. Невольно вспомнилась та жуткая ночь в приемном покое больницы... И уже потом, в Игре... слова, которые сказала Элэйми Ариасу, когда тот бился в истерике над умершим малышом... Внезапно до Феди дошел истинный смысл ее слов, будто кто-то сложил разорванные пазлы в единую картину. И тогда получается... Эл все знала! Она все знала и ничего не сделала, не остановила! Она позволила убить Олега... Как теперь жить с этим?! Как можно идти дальше, зная об этом?!! Белое не то чтобы стало черным, оно оказалось... изначально не белым. А если не белым, то каким, черт возьми?!! Все представления о правильном, чистом, справедливом разрушились, разбились на мельчайшие осколки и разлетелись по окружающей мути... Саммаэль явно наслаждался реакцией подростка, будто отпивая, как изысканный коктейль, его боль, глоток за глотком, смакуя вкус скорой победы. — Кстати, что тебе пообещали взамен? — спросил он. — Насколько я помню, был обещан некий «код доступа к счастью», — мужчина произнес эти слова театрально и пафосно. — Ну и как, ты его получил? Ты счастлив? Ты ведь уже почти дошел до конца. А оказалось — никакого кода нет! Что они тебе сказали? Наверное, что-то вроде: «код — в тебе, и в тебе самом все ответы»? — он расхохотался и с дьявольским сарказмом продолжил: — А найдешь ты их «после того, как преодолеешь все испытания и познаешь истину»?! Ведь так, скажи? Федя судорожно кивнул. — Наивный мальчик. Ты еще в том возрасте, когда так легко можно поверить чему угодно... Мне жаль тебя, Федя. Пройти через столько чудовищных испытаний, и ради чего? Ради того, чтобы некий Ариас получил Чашу бытия? Или чтобы Свет получил власть? Свет, для которого нет ни чести, ни принципов, ни достоинства? А есть лишь жажда власти, жажда править этим миром... Да, кстати, ты столь упорно не хотел отдавать Ключ... Чем тебя так запугали? Мультик показали? Картинки из будущего? Я тебя разочарую: Свет не может показать Тьму. Не веришь? А ты вспомни: эта гламурная дама не спустилась за вами в Ад, потому что у нее нет туда доступа. Все, что ты видел, — картины, созданные тем же Светом. Ладно, достаточно рассуждений. Ты мальчик умный и, я думаю, все уже понял. Я хочу предложить тебе сделку. В отличие от светлых, я предложу тебе настоящее, реальное осуществление мечты, и слово свое сдержу, будь уверен. Причем Игра закончится прямо сейчас, и вы, вместе с Ириной и Яном, вернетесь обратно домой. Ты даже представить себе не можешь истинных размеров моей власти. Проси, что хочешь, — все исполнится. Твоя жизнь и жизнь твоих родных и друзей станет такой, как ты пожелаешь. Ты можешь иметь все: власть, деньги, славу, собственный дом, машины, яхты... Мы даже можем подписать с тобой контракт и обговорить в нем мельчайшие детали твоих желаний. Я предлагаю тебе реальный «код доступа к счастью», реальный, а не мифический. И все — взамен на один Ключ. Все очень просто, Федя, очень просто. Из того, как вел Игру Свет, я надеюсь, ты уже понял: нет разделения на черное и белое. Есть только сила, ум и власть. И не более того. Так не лучше ли вести дела с более достойной силой, которая выполняет свои обещания, не предает и не обманывает? Федя судорожно вдохнул воздух, но это помогло ему так же, как рыбе, вытащенной из воды. Капли холодного пота выступили на лбу. Юноша давно уже понял, кто перед ним. Красивая картинка уже не скрывала сути. Литвинов вдруг почувствовал свою руку, сжимавшую подлокотник кресла до дикой боли в пальцах, до онемения. Он попытался разжать пальцы, но не смог: тело не слушалось. Сердце колотилось так сильно, будто хотело пробить дыру в груди. Все услышанное показалось слишком логичным и ясным. Осознание того, что в словах Саммаэля присутствовала весомая доля правды, гигантским червем сжирало остатки свергнутых принципов и ценностей. Литвинов ощущал себя сейчас как провинившийся первоклассник под строгим взглядом учителя; как участник реалити-шоу, прошедший через огонь и воду, а потом узнавший, что все это — тупая, бездарная шутка и он был лишь посмешищем на глазах миллионов зрителей... Как он мог так обманываться?! Да и сейчас... за что зацепиться? Где истина? В чем правда? Но... почему ему так плохо сейчас?! Словно кто-то насильно вкладывает в него эти чувства и заставляет их рвать душу на части. Юноша почти уже готов был плюнуть на все и отдать Ключ не взамен на «осуществление желаний» (подобный обмен даже сейчас казался ему чем-то чудовищным, будто он продал бы свою душу; к тому же, в своей нормальной жизни Литвинов имел все, что ему было нужно — здесь Саммаэль явно просчитался): Федя безумно хотел отдать Ключ только ради того, чтобы причинить боль Ариасу. Ненависть кипела в душе, хотелось все сломать, разрушить, и пусть оно летит ко всем чертям!!! Снова вспомнился Олег, тот момент, когда его тело накрывали белой простыней... мама... больница... Флайс... скробы... Ради чего???!!! Боль сгустком гнева пульсировала в висках, мысли путались... Отдать Ключ... Отдать... Просто отдать и поставить точку в этом кошмаре... Но что-то останавливало юношу, и он даже не мог сейчас понять, что: некая тончайшая грань, которая в минуты аффекта, сильнейшего гнева все же не позволяет совершить убийство. Предельно растерянный и подавленный, Федя был не в состоянии думать и тем более принимать какие-то решения. Мужчина смотрел на юношу пристально и внимательно и ждал, наслаждаясь произведенным эффектом. — Дайте мне подумать, — наконец смог выдавить Федя. — Думай, Федя, я тебя не тороплю. У меня несколько иное восприятие времени, и ждать я могу очень долго. Литвинов закрыл глаза, попытался успокоиться. Он ясно чувствовал: Саммаэль, сидящий напротив, подавляет его волю, подчиняет себе его мысли, видит его насквозь... Еще немного, и юноша все сделает так, как будет нужно его странному собеседнику, еще чуть-чуть, и он, как под гипнозом, сделает все, что угодно. И тут внезапно пришло воспоминание, ярко и отчетливо, будто это было только вчера. В ушах зазвучал голос старой цыганки: «Ты тот, кто должен выбрать. На этом пути, Федя, тебя ждут жестокие испытания. Но заклинаю тебя, сделай правильный выбор...» Федя ощутил, как из его головы тщательно стирается эта мысль, и изо всех сил постарался ее удержать. Он открыл глаза, посмотрел на Саммаэля. Во взгляде мужчины засквозила тревога. Федя отчаянно, с неимоверными усилиями принялся мысленно сопротивляться проникновению в его сознание, в его мозг. Губы мужчины сжались от ярости, а Федя вдруг вспомнил то пророчество, слово в слово... «Прежде чем решить, подумай, кому принадлежит твое решение: тому, кто манипулирует тобой? Твоим мыслям? Твоим чувствам? Или настоящему „Я", что спрятано у тебя глубоко внутри? Только тогда, когда ты это поймешь, выбор станет по-настоящему свободным и честным». Ясность наступила мгновенно, как интуитивное озарение. Юноша встал и произнес: — Я не приму ваши правила игры. Мне уже все равно, и я не знаю почему... но я... слышу свое сердце, и... нельзя судить обо всем по одному... — он вдруг понял, что не обязан ничего объяснять, и коротко закончил: — Я выбираю Свет. В следующее мгновение Федя увидел все вокруг будто в ином измерении. Лицо мужчины исказилось до неузнаваемости. Глаза налились кровью, лицо стало пепельно-серым, изборожденным глубокими зеленоватыми морщинами, появился страшный оскал зубов. В аквариуме за его спиной вода стала серо-фиолетовой, в ней плавали жуткие скелеты рыб. Федя вскрикнул, отпрянув назад. Через секунду видение исчезло и все стало так, как прежде. — Ты хорошо подумал? — мужчина едва сдерживал ярость. — Да. И свое решение я не изменю. — Глупый мальчишка! — прошипел Саммаэль. — Ну так я заставлю тебя это сделать! Очертания комнаты размылись, закружились грязно-серыми хлопьями, превращающимися в бесконечную паутину. Воздух потемнел, будто в нем гигантской кистью размешали мрак. Комната исчезла совсем. Минута — и Федя стоял словно в центре вселенской темноты, куда со всех сторон к нему слетались черные тени. Тот самый кошмар, который снился ему много раз, повторялся наяву... — Дэя!!! — в отчаянии позвал юноша, и тут в голове ясно прозвучали слова старой цыганки: «Когда свет померкнет, помни: свет всегда живет внутри тебя». Федя, смутно понимая, что делает, поднял руки, подобно тому, как это делал Ариас, и из его ладоней полился яркий золотистый свет, лучи которого растеклись во все стороны и образовали над юношей большой прозрачный купол. Тени исступленно бились об этот купол, но он становился лишь прочнее. Удерживать свет становилось труднее с каждой секундой: руки налились свинцом, от живота к плечам невыносимым жаром будто прокатывался огненный шар. Феде казалось, что он сгорает... Перед глазами поплыли желто-фиолетовые круги... Тени то ли исчезли, то ли Федя уже их не видел... Окончательно потеряв силы, юноша упал без чувств.
