— Идем? — неуверенно спросил Федя.
     — Да пошли уже! — ответил Ян.
     Как только все трое вошли в темный узкий коридор, дверь за их спинами захлопнулась, будто кто-то закрыл ловушку. Стены коридора вмиг исчезли, и все вокруг покрыла абсолютная, беспросветная темнота. Рашевская вскрикнула, судорожно схватив Федю за руку:
     — Федя!!! Пойдем обратно! Мне страшно...
     Феде было страшно не меньше, к тому же, он до сих пор сомневался, правильно ли поступил, решившись сюда зайти. Ребята на ощупь попытались вернуться обратно, но дверь за их спинами исчезла.
     Ян достал фонарик. Тусклый свет умирал в полуметре от своего источника, а темнота вокруг становилась все более плотной и непроницаемой.
     — Что за хрень, блин! — голос Яна дрожал.
     Ребята взялись за руки.
     — Надо как-то выбраться отсюда... Может, пойдем вперед? — Ириша крепко держала Федю за руку.
     — Не зная куда? А если там пропасть какая-нибудь? Или еще что-нибудь похуже? — Ян начинал психовать.
     — Подождите, кажется, я понял, — Федя снова взял хрустальный шар, положил на ладонь, закрыл на секунду глаза. Когда юноша снова посмотрел на стрелку, та четко указывала направление.
     — Идем! — скомандовал Федя. — Держаться будем друг за друга.
     Медленно, осторожно делая каждый шаг, ребята углубились во мрак. Федя удерживал луч фонарика на шаре, стрелка постоянно меняла направление, словно вела их по какому-то жуткому лабиринту.
     Шли долго. Глаза до боли устали от темноты, в висках стучало от напряжения.
     — Смотрите! — Ирина указала вперед. Вдали в кромешной тьме что-то светилось, при этом ничего не освещая вокруг. Стрелка в шаре задрожала, выпрямилась и уверенно повернулась в сторону этого света. Ребята осторожно последовали за стрелкой и вскоре смогли разглядеть загадочный предмет. Это был столб из света, большой цилиндр совершенной, правильной формы. Приблизившись вплотную к этому свету, ребята переглянулись: стрелка в шаре указывала внутрь цилиндра.
     — Ну и что, мы теперь типа должны туда зайти? — Ян с сомнением взглянул на стрелку.
     — Может, я один сначала попробую? — предложил Федя.
     — Нет! — резко оборвала его Рашевская.
     — Идти — так вместе, — подытожил Ян, — еще не хватало друг друга здесь потерять. Совсем весело будет.
     Подростки долго вглядывались в струящийся свет: мягкий, спокойный, он словно приглашал, звал за собой. Казалось, не было ни малейшей угрозы.
     — Давайте... — голос Феди прерывался от волнения, — на счет «три» делаем шаг вперед. Ириш, вставай в середину.
     Ребята крепко взялись за руки.
     — Раз... два... три...
     Шагнули вперед, и через секунду три отчаянных крика ужаса растаяли в окружающем небытии. Все трое, едва удерживая руки друг друга, неслись по какому-то жуткому туннелю, подталкиваемые неведомой силой. Скорость росла. Было непонятно, в каком направлении они летят: то ли вверх, то ли в сторону, то ли падают в пропасть — они словно потерялись в пространстве. Ничего не видя вокруг, Федя изо всех сил сжимал ладонь Ириши. Перед глазами все плыло, голова кружилась, воздуха не хватало, в висках стучало молотом... Федя почувствовал, как рука Ирины безжизненно обмякла: похоже, девушка потеряла сознание. Литвинов еще сильнее сжал пальцы, заорав от боли: вихрь буквально отрывал от него Рашевскую. Мысль промелькнула, как посторонний наблюдатель: наверное, вывихнул плечо... Юноша стиснул зубы: ее руку отпустить нельзя!
     — Ян, держи ее!!! — едва смог крикнуть Литвинов. Но ответа не последовало.
     И тут... туннель выплюнул их на свободу. Сильно ударившись всем телом, Федя упал на землю, продолжая держать Рашевскую. Задыхаясь, с трудом приподнялся на локте, судорожно огляделся: вокруг расстилался великолепный горный пейзаж, невдалеке виднелось море. Ребята лежали на зеленой сочной траве. Кругом благоухали прекрасные, неземной красоты цветы. Феде было не до созерцания природы. Убедившись, что Ян с ними и он жив, Литвинов кинулся к Ирише. Она лежала без сознания. Федя осторожно перевернул любимую на спину, проверил пульс. Пока он пытался привести Ирину в чувство, Ян, бледный как смерть, с трудом отполз в сторону. Его вырвало.
     Рашевская наконец со стоном открыла глаза:
     — Где мы?
     — Не знаю... — ответил Федя. Только сейчас, перестав волноваться за Ирину, он понял, как ему нехорошо.
     Ириша немного приподнялась:
     — Так голова кружится...
     — Посиди немного, это пройдет... — Литвинову самому хотелось бы в это верить.
     Ян подполз обратно.
     — Ты как? — выдавил Федя.
     — Я-то нормально. А вот травка... такая красивая была... — Ян кивнул на лужу блевотины.
     Ириша, увидев эту картину, быстро отвернулась, и травка погибла еще в одном месте. Федя, повинуясь общему инстинкту, еле удержался.
     Ребята отползли в сторону, насколько смогли. Встать не было никакой возможности: голова кружилась слишком сильно. Все трое повалились на траву, отходя от пережитого стресса.
     Постепенно пришли в норму. Федя сел, огляделся вокруг. От красоты, окружавшей ребят, захватывало дух: они находились словно в райских садах. Пышная экзотическая растительность поражала воображение восхитительной, непередаваемой палитрой красок и какой-то... первозданной гармонией. Крупные, самых разных оттенков и форм, цветы источали нежные ароматы; живописнейшие горы покрывала сочная зелень. Солнце играло яркими бликами на водной глади изумрудного моря, перед которым раскинулся великолепный белый песчаный пляж. Пение птиц успокаивало и очаровывало неземными, ангельскими звуками. Казалось, это действительно поет невидимый хор ангелов.